I'm an alien, I'm a legal alien (c)
Автор: Xian. Соавтор сюжета, бета и иллюстратор: evilblackhamster
Часть канона: Devil May Cry 3
Персонажи: Верджил, Данте
Направленность: джен
Рейтинг и предупреждения: R
Жанр: angst, drama, action, AU по мотивам Warhammer 40000
Саммари: Одна из миллионов планет Империума Человечества. Разгорающаяся искра вечного противостояния адептов Хаоса и слуг Воли Императора. Близнецы-наемники, которым есть что скрывать. Ответственность за судьбы мира не на их плечах, им бы выжить в этом мире, не предав ни себя, ни друг друга.
-1-
-1-
I claim confession
And true belief by any means
Purification
Heal heretics, burn the demons out
© Kamelot
Просто одетый человек средних лет внимательно прочел очередной доклад о, как он думал, очередных арестах. Нахмурился. Доклад оказался... необычным. Тем, чего он ждал и одновременно чего не ожидал. Мужчина встал из-за стола, обогнул его и прошелся по комнате. Кроме стола, массивного и явно не нового, там был только стул и множество полок с книгами и свитками. Человек несколько минут ходил из угла в угол, время от времени рассеянно касаясь рукой корешков. Видимо, придя к какому-то решению, он вернулся к столу и взял в руки миниатюрное переговорное устройство.
- Никодемиус? Наемник. Да. Вытащи из него всё о его последнем задании. Да, Кустос Аэтернам. Срочно. Да. Я жду результаты.
***
Шаг. Еще один. Еще. Толчок в спину. Боль. Сжать зубы, не заорать. Удержаться на ногах. И снова - шаг, другой третий. Серые бетонные коридоры, неживой свет, крики из-за дверей. Данте не имел ни малейшего представления о том, куда его ведут, но шел, запоминая повороты и встречных охранников. Шел, подняв голову и старательно огрызаясь в ответ на ругательства и пинки двоих конвоиров. Шел, как бы ему не хотелось то ли врезать посильней, пусть даже только раз, какому-нибудь из них, то ли упасть и не вставать. Шел, потому что предпочитал идти сам, а не болтаться безвольным мешком, пока его, скованного и полуживого, будут тащить церковники. Как тогда, после бойни, которую Верджил устроил ублюдкам во дворе... Сейчас он хотя бы мог идти, пусть и в кандалах. Впрочем, без них только его б тут и видели эти святоши.
- Стоять! Вроде та, ноль девяносто четыре же? - левый охранник уставился на ничем не отличающуюся от прочих железную дверь унылого зеленоватого цвета.
- Не можешь запомнить три цифры? А как тебя зовут, помнишь? А какая у тебя степень кретинизма, не забыл? - Данте отлично понимал, что молчать в тряпочку было бы куда разумней, чем провоцировать охрану. Но молчание слишком походит на покорность.
- Заткнись! - Его втолкнули в камеру, напоследок с оттяжкой врезав по располосованной спине.
Лязгнула дверь. Внутри было аскетично - койка да минимальные удобства - и пахло безумием и страхом, но, по крайней мере, обошлось без гнилой соломы и крыс, которых приписывало монастырским тюрьмам всякое трепло в кабаках.
Данте почти упал на лежанку. Правду сказать, он уже несколько часов чувствовал, как сознание то уплывает в соблазнительную черную пустоту, то возвращается обратно. Сейчас, когда его никто не обливал водой и не бил по лицу, стоило только прикрыть глаза, когда ему не нужно было держаться, чтобы не свалиться на руки церковникам, усталость усыпляла куда там морфию. Непривычное и неудобное положение - лежать он мог только на боку, мало что не свернувшись в клубок, тщательно придушенный и игнорируемый, но тем не менее существующий страх, даже боль - все это отступило сначала на второй план, потом на третий, потом и вовсе исчезло, растворилось в темноте под налившимися свинцовой тяжестью веками.
Он не знал, сколько времени проспал. Наверное, не слишком много, раз за ним никто не приходил. Спина зудела жутко, и невозможность ее ощупать и почесать - варп, как же этого хотелось! - сама по себе вполне тянула на изощренную пытку. Весь извертевшись, Данте разглядел, что раны зарубцевались, подзажили. Что бы ни подавляло его пси-способности, оно не было всесильно, и это радовало. Данте улыбнулся. Не потому, что у него появилась надежда - на что надеяться, если с него ни на минуту не снимают кандалов? - просто он так привык. Привык улыбаться, как бы хреново ни было.
Освежившись - вода в кране была ледяной и пахла ржавчиной, Данте прислушался. Было тихо. Тогда он, велев себе быть повнимательней, звено за звеном осмотрел покрытые гравировкой цепи. Он так и не смог порвать их, сколько ни пытался. Потом поднялся и так же последовательно исследовал камеру. Оба осмотра не принесли ничего обнадеживающего. Не то что бы он ожидал чего-то другого, но все-таки, почему бы не найтись, например, скрепке. Скрепкой можно было бы открыть замки на браслетах. Или булавкой.
"Ага, а ещё лучше, если бы они мне ключи оставили, - невесело усмехнулся собственным мыслям Данте. - Было бы все так просто, было бы неинтересно, правда?.."
Если б только он умел создавать ледяные клинки, как Верджил, но для всех его трюков требовались свободные руки, а еще лучше - оружие. Хотя теперь, когда у него над душой не стоял тип с пультом от ошейника, можно было попробовать призвать пистолеты или Мятеж. Данте сосредоточился, вызывая в памяти знакомый образ, представил, как в ладони ложится приятная тяжесть. И словно уткнулся лицом в глухую стену.
В следующий миг его ударило током. Псайкер до крови прокусил губу и в конвульсиях рухнул на пол.
- За следующую попытку использовать пси-силы - карцер и полное лишение подвижности, - донеслось из-под потолка.
Ну чудно. За ним еще и наблюдают.
Его отпустило не сразу, а когда наконец отпустило, полудемон забрался с ногами на койку и обнял колени. А что ему оставалось? Метаться по камере, колотить в дверь, выть в голос? Еще чего. Он прикрыл глаза, попытался отстраниться от всего. Просидел так несколько часов, изредка меняя положение и изо всех сил стараясь не поддаваться отчаянию.
Звук шагов за дверью - совсем близко, а ведь он должен был бы услышать их намного раньше - ударил словно нож. Данте прикинул, как поудобнее пнуть первого вошедшего, и приготовился. Когда открылась дверь, он понял, что, в общем-то, можно расслабиться. Двое конвоиров с порога взяли его на прицел, а третий, невысокий крепкий мужик лет сорока, с ухмылкой оглядел подобравшегося пленника и приказал:
- Встать. На выход.
Вставать Данте и не подумал. Склонил голову к плечу, усмехнулся и произнес со всей наглостью, на которую был способен:
- А если не встану? На ручках понесете?
Надзиратель спокойно встретил его взгляд, чем заставил Данте в очередной раз скрипнуть (мысленно) зубами от беспомощности. Не будь он скован по рукам и ногам, ему хватило бы пары секунд, чтоб отбить у забронзовевшего солдафона охоту смотреть на него сверху вниз.
- Не выпендривайся, парень. Или ты идешь сам, или я потащу тебя за ошейник, - с расстановкой ответил солдафон, демонстративно снимая с пояса витой металлический шнур в оболочке из прозрачного пластика. - Встать.
Данте поднялся, дрожа от ярости.
В допросной вместо вчерашнего узколобого крепыша его поджидал тощий, похожий на гриб-сморчок хмырь в потасканной робе.
- Сюда его, - прошипел хмырь себе под нос, вяло махнув лапкой в сторону свисавших со стены цепей.
Данте не горел желанием оказаться там снова. Он выворачивался из державших его рук, извивался угрем, норовя заехать охранникам в лицо лбом или затылком, короткими ударами старался попасть по им стопам и голеням. Пока кто-то из них не включил ошейник. Ток не ослабляли до тех пор, пока псайкер не перестал вырываться. Тогда его, обмякшего и полубессознательного, приковали к стене.
Хмырь взял его двумя пальцами за подбородок, заставляя поднять голову. Данте попытался сфокусировать на нем взгляд, но безуспешно - перед глазами все плыло.
- И как мне теперь работать? Приведите его в чувство, и побыстрее.
- Не волнуйтесь, святой брат, этот быстро оклемается.
Один из конвоиров окатил пленника ледяной водой из стоявшего в углу ведра. Данте вздрогнул, тряхнул головой и вяло шевельнулся, пробуя на прочность оковы.
- Видите, я ж говорил.
- Свободны, - буркнул хмырь. Охранники вышли.
- Итак, - сморчок повернулся, и Данте смог, наконец, рассмотреть его. Он был не так уж и стар, просто изможден до предела. - Расскажи все о своем последнем задании.
- А может, спеть? У меня неплохой голос, девушкам нравится.
Хмырь вздохнул и подвинулся в сторону. За его спиной оказался столик с аккуратно разложенными инструментами и жаровня, на которой тоже что-то лежало. Данте предпочел не разглядывать, что именно.
- Правда, без аккомпанемента будет не то, но у вас же вряд ли найдется электрогитара, да? - Его насмешливый тон странно сочетался со зло сощуренными глазами и напряженным лицом.
- Я предложил, - равнодушно ответил хмырь. - Тогда на первое у нас...
Он надел перчатки и осторожно взял с жаровни металлический контур аквилы на длинной ручке. Раскаленный докрасна.
- Не знаю насчет пения, но орать ты у меня сейчас будешь, - продолжил он, наклоняясь к пленнику.
Данте отвернулся и стиснул зубы.
Пять часов дикой боли. Пять часов нечеловеческих мучений. Пять часов на грани жизни и смерти. Пять часов в аду.
Пять часов спустя палач отошел от него. Где-то в стороне зажурчала вода. Данте обессиленно поник в цепях, судорожно, торопливо стараясь отдышаться, пока пытка не началась снова.
Хмырь закончил мыть руки, вернулся. Остановился напротив, рассматривая пленника. Тот заставил себя поднять голову, прямо и дерзко взглянул в глаза палачу.
- Прости меня, Боже-Император, и защити от сил тьмы и хаоса. Не ради себя, нечестивого, а ради детей твоих грех совершаю, варпа касаясь.
"Что?.. Он... псайкер?!"
Холодные пальцы легли на виски. Данте дернулся не столько с испугом, сколько с отвращением, но деваться ему было некуда, оковы держали крепко.
"Так, - раздался у него в голове чужой скрипучий голос, - что у нас здесь? Злость? Страх? Ну конечно-конечно, я же вижу. Можешь не прятать его, еретик, от меня все равно не спрячешь. Я верный слуга Господа нашего, Императора Человечества. Сияние его пронзает любую тьму, достигает самого дальнего уголка Галактики. И не тебе надеяться скрыть хотя бы малейшую тайну. Если продолжишь сопротивляться, страдания твои будут вечны. Но покорись, обнажи свою душу пред благостным светом Его, и Он очистит твои грехи, заберет боль, принесет спасение. Облегчение... Покой... Разве не хочешь ты покоя? Нет? Злость твоя перерастает в бешенство? Беспомощность пробуждает не смирение, но ярость? Мне даже жаль тебя. Что ж... Идем дальше. Тревога... за брата. И надежда на него же, о. Ее ты подавляешь едва ли не жестче, чем страх, как трогательно. Если ты способен на столь светлые чувства к своему брату-выродку, значит, не все для тебя потеряно. После должной работы и последующего покаяния, возможно, и ты сможешь еще стать преданным рабом Императора... Итак, открой мне свои мысли, свою память..."
Данте закричал, запрокинул голову назад, сильно ударившись затылком о стену, в отчаянной попытке избавиться от чужого препарирующего вмешательства, выбить его из своего сознания, перекрыть, заглушить ввинчивающийся в мозг голос.
Что-то изменилось.
Перед его внутренним взором предстал берег моря. Белый, как кость, песок захлестывали антрацитово-черные волны. Ни деревьев, ни скал, ни холмов, только песок и море. Ни цветов, ни теней, только черное и белое. Мертвенная белизна берега становилась ярче и ярче, слепила глаза. А море... его тьма была живой, жуткой, притягательной. И внезапно все прекратилось.
Визг. Движение. Чужие руки больше не касаются его лица.
Данте ничего не успел понять. Только что эта тварь, этот сволочный садистский заморыш пытался ковыряться у него в мозгах, а теперь он сидит на полу и пялится в пространство. В затуманенном болью сознании пленника призрачным огоньком вспыхнула мысль, что это может быть его шанс. Надо только собраться… собраться!
Закусив губу, он потряс головой. И тут же пожалел об этом - ощущение было, словно ему в череп воткнули топор и дергают из стороны в сторону, пытаясь вытащить. И как бы он не приказывал телу слушаться, оно не повиновалось, а воля… воля таяла, как лёд в горячей воде.
- Нечестивый еретик, выродок, грязный колдун… - Поднявшийся на ноги хмырь глядел на него с ненавистью и - такое Данте всегда чувствовал очень четко - с некоторым страхом. В руках у него откуда ни возьмись появился небольшой серебристый кейс.
- Всё мне сейчас расскажешь, всё!.. И так бы рассказал, а тратить такую редкость… - нечленораздельно бормочущий, явно слегка не в себе, он выглядел жутковато, но Данте было как-то всё равно. Он знал, что ничего не скажет, и равнодушно наблюдал, как имперский псайкер достает из кейса шприц. Содержимое шприца светилось, несильно, но глаза резало.
- Смотреть больно, а? Мне тоже, мне тоже. Знаешь, что это? Химический состав тебе не понять, но главное - эта штучка полностью блокирует пси-способности, а то слишком ты силен для здешней защиты, даже щит ментальный выставить ухитрился... Отродье мерзкое.
Он ввел иглу в вену молча смотревшему на него пленнику.
Улучив момент, когда дознаватель только-только начал нажимать на поршень, Данте резко повернулся на месте, зашипев от боли в запястьях. Шприц вырвался из тощих пальцев, ударился о стену, упал на пол и разбился. Хмырь вытаращился на светящуюся лужицу. Перевел взгляд на злорадно оскалившегося Данте. Опрометью бросился к кейсу, потом к двери.
- Ты, кажется, говорил, что эта фигня редкая? - процедил ему вслед полудемон.
- Ублюдок! - заморыш распахнул дверь. - Охрана!
- Вы безалаберные дураки! Недоумки! Объект не могли как следует зафиксировать! Косорукие болваны! Растянуть его, чтоб суставы трещали! Распять на стене! Так заковать, чтоб он и пальцем пошевелить не мог!
- Да он и так не шибко-то может, - фыркнул старший охранник. - Что, брат Никодемиус, укусил он тебя, что ли? Так не надо руками у него перед носом размахивать, небось на его месте ты бы еще не так кусался.
- Заткнись! Выполняйте приказ!
- Полегче, святой брат, полегче, - протянул стражник. - Сейчас сделаем, раз ты сам не можешь.
Подойдя к Данте, он внимательно посмотрел ему в глаза, издевательски-сочувственно покачал головой. Хмыкнул:
- Все не уймешься? Я ведь предупреждал - не рыпайся, хуже будет.
И не спеша, обстоятельно отрегулировал цепи так, что Данте почувствовал - стоит дернуться, и суставы у него и вправду затрещат. Впрочем, он сомневался, что заметит, - боль от ожогов и ран, разошедшихся из-за растяжения, была такая, что он сам не понимал, как ему удается не заорать. Малость успокоившийся Никодемиус, едва охранник закончил, проверил браслеты, пощупал влажными лапками до предела напряженные мышцы полудемона и с мстительной ухмылкой натянул кандалы еще чуть-чуть. Данте зажмурился и сдавленно застонал. Телепат удовлетворенно кивнул, отпустил стражу и вытащил из своего кейса еще один шприц со светящейся дрянью.
- Сейчас, - зашептал он, вкалывая ее пленнику, на сей раз начисто лишенному возможности сопротивляться, - я введу тебе пси-блокатор. К сожалению, у меня было всего две дозы... Когда подействует, вколю сыворотку правды. И ты, мой милый, выложишь все свои тайны как на духу.
Впервые с того момента, как он попался, а может, и впервые в жизни, Данте стало по-настоящему, до дрожи страшно, и это было даже хуже жидкого огня, разлившегося по его жилам. Он больше ничего не мог сделать, не мог даже шевельнуться, только беспомощно смотреть, как мелкий больной ублюдок, которого он прихлопнул бы одной левой и не заметил и в чьей полной власти он тем не менее находился, откладывает опустевший шприц и берет новый, с ничем не примечательной прозрачной жидкостью.
Данте отлично понимал, что под действием сыворотки и блокатора ответит на любой вопрос. Расскажет то, о чем молчал бы до конца, сколько б его ни пытали. Расскажет, кто они с братом на самом деле такие, расскажет, как связаться с Верджилом и как его найти. Конечно, он, слава всем богам, какие только есть, не знает, куда именно направился брат, но от этого ненамного легче...
Второй укол Данте не почувствовал, только сильней закружилась голова. Его мутило, зрение теряло четкость, в ушах звенело. Раны горели огнем, руки и ноги дрожали, немели от напряжения.
- Больно... - собственный шепот хлестнул словно плеть.
-2-
-2-
And god's behind me
Watch my each and every move
You know I'll find you
In the shadow of a shattered moon
© Kamelot
Оторваться от погони. Скрыть Ямато в подпространственном "кармане". Переодеться, кое-как замаскироваться. Все это было почти рутиной, все это помогало отвлечься от вымораживающего внутренности холода, отгородиться от навязчивых, неотступных мыслей.
Верджил поколесил по городу, чтобы убедиться в отсутствии "хвоста", собрал по магазинам минимальный набор снаряжения. И вернулся к монастырю. Присмотрел поблизости жилую высотку. Без проблем вошел в подъезд вместе с замученного вида немолодым мужчиной на костылях. Поднявшись на последний этаж, сломал замок на ведущем на чердак люке и выбрался на крышу. Подошел к ограждению, расстелил на порядком загаженном битуме тонкий пенополиуретановый коврик, сбросил пиджак и приник к окулярам бинокля.
Окруженный высокой стеной с четырьмя мощными квадратными башнями по углам комплекс гудел, как растревоженный улей.
Верджил внимательно наблюдал за хаотичным на первый взгляд движением людей во дворе, подсчитывал количество бойцов и служителей, прикидывал назначение зданий. По расположению узких стрельчатых окон, немногочисленных выходов и пожарных лестниц старался примерно восстановить план внутренних помещений. За настоящую схему он заплатил бы, не торгуясь, сколько б ни попросили, но чтобы найти человека, готового продать засекреченную церковную документацию, нужно было время, много времени и, желательно, свобода действий. А какая тут свобода действий, если он объявлен в общий розыск. На связях можно смело ставить крест, любой знакомый, особенно коллега по цеху, сдаст его немедленно, что ни обещай за молчание.
Изучив и запомнив всю видимую часть монастыря, Верджил позволил себе задуматься о том, что же он, собственно, собирается делать дальше.
Прежде всего следовало убедиться, что Данте все еще там. Его могли перевезти в другой храм или тюрьму, могли убить. Нет. Расклад, при котором его младший брат был мертв, Верджил принимать отказывался, а потому из рассмотрения его следовало исключить.
По дороге к монастырю полудемон приметил несколько забегаловок, существовавших, судя по названиям, за счет вольнонаемных служащих монастыря и тех, кто не был связан особо строгими обетами. Верджил был уверен, что основной темой тамошних разговоров сегодня будет бой на монастырском дворе и пленный псайкер, которого пытались освободить...
Пробило восемь, и люди в гражданском понемногу потянулись к выходам. Верджил сунул бинокль в рюкзак и встал.
Он просидел в баре "Под Белым Крылом" весь вечер. Делал вид, что звонит по телефону, ждет женщину, читает газету. Ел, не чувствуя вкуса. Смотрел. Слушал. Данте жив. Он здесь, в тюрьме под монастырем Всеочищающего Взора, на нижнем уровне "для особо опасных". Его допрашивают. Он молчит. Дознаватель - некто Каспар. Его сегодня что-то не видно, хотя обычно он непрочь пропустить стаканчик после трудового дня.
Нож, который Верджил держал в руке, начал сминаться, будто пластилиновый. Полудемон исподлобья смотрел на продолжавшего разглагольствовать церковника. Ему до дрожи хотелось выхватить Ямато, ощутить под пальцами шершавую обмотку рукояти и убивать, убивать, убивать. Вырезать всех этих богобоязненных слабаков, этих воцерковленных крыс, это законопослушное быдло, упивающееся своей серой жизнью и трусливой радостью, что они-то здесь, едят и пьют, и с ними ничего не случилось, им повезло родиться не мутантами, не псайкерами, а чистенькими, угодными Императору людишками, даже повезло не попасть под горячую руку сумасшедшего еретика, вломившегося не далее как сегодня в оплот их распрекрасной веры. Или не поганить клинок о человеческий мусор и разорвать, растерзать тварей голыми руками. Умыться их кровью, напиться ею допьяна в напрасной надежде хоть на минуту растопить сковавший все внутри лёд, забыться и забыть, как он сначала промедлил и растратил впустую бесценные мгновения, а потом отступил, не справился, бросил Данте, оставил его на милость церковных фанатиков.
Верджил подавил рвущееся из горла не то рычание, не то стон и... сдержался. Украдкой оглядевшись, выправил погнутый нож. Прикрыл глаза, заставил себя расслабить уже напрягшиеся для прыжка мышцы, выровнял дыхание. Сорваться сейчас, здесь было бы архиглупо, отыграться за свою слабость на первых попавшихся жертвах - низко. Недостойно. Справившись с собой, полудемон продолжил наблюдать за жующими и чешущими языки посетителями, даже не подозревавшими, что их смерть сегодня ужинала за соседним столиком.
Когда стало ясно, что больше ничего полезного он не услышит, Верджил расплатился и вышел на улицу. Ночной воздух пах горечью - выхлопами ползущих мимо машин, гарью ни на минуту не останавливающихся заводов, потом уставших людей, спешащих домой после рабочей смены. Ночной воздух пах одиночеством и пустотой. С ярко подсвеченных щитов на него вместо призывов записаться в имперскую гвардию, пропагандистских картинок и религиозных цитат смотрело его собственное лицо. Лицо его брата.
"Еретик экстремис, награда двести тысяч тронов за живого или мертвого. Звонить по номеру такому-то, любая правдивая информация будет вознаграждена. Пресвятая церковь вас не забудет. Дорого они меня оценили. Но слишком дешево."
Верджил сунул руки в карманы брюк и зашагал к станции подземки.
Вагон был почти пуст, но Верджил, проигнорировав сиденья, прислонился к двери. Рассеянным жестом ослабил галстук, снял очки, потер двумя пальцами переносицу. Он устал, на самом деле устал. А еще надо было раздобыть "чистую" машину, потому что потом времени может не быть, и оружие, потому что он должен предусмотреть все и не может позволить себе небрежность, придирчивость или брезгливость, не может позволить себе рассчитывать только на Ямато. Надо было найти укромное место, где можно будет потом затаиться. Надо было сделать очень многое, но все его старания и планы вдруг показались Верджилу бессмысленными. Как бы он не готовился, в конце концов все сведется к тому, что он, псайкер и наполовину демон, должен будет проникнуть в крепость Экклезиархии, где его, вероятно, ждут, разыскать там брата и вывести его, не ввязываясь в бой. И никто не знает, в каком состоянии он найдет Данте.
***
- И что твой псайкер?
Часом ранее вопрос вывел бы Каспара из себя, и Уве был бы послан по назначению в самых крепких выражениях. Но приятная обстановка и вечерняя порция амасека, ласковым теплом согревающая желудок, возымели эффект. Бар Под Белым Крылом, где они сидели, находился неподалеку от монастыря Всеочищающего Взора, и Каспар всегда отдавал должное славному местечку. Он даже отошел настолько, что смог более-менее спокойно ответить.
- Молчит, отродье нечистое.
- Ну завтра заговорит, чего так париться-то?
Каспар проворчал нечто сердитое и невразумительное. Уве легко. А он уже привык к легкой работе. Большинство арестованных в последнее время было достаточно припугнуть перспективой костра, чтобы они выложили всю свою подноготную. А эта беловолосая бестия...
- Да ничего, хаос его сожри! Отец-исповедник сегодня вызвал, что, говорит, такое, опытный дознаватель, а мальчишку расколоть не можешь. Отстранил меня! Сказал, теперь его другие расспрашивать будут, сверху какого-то спеца прислали. Он, мол, с еретиками не миндальничает. Говорят, только в глаза посмотрит, по головке погладит - и самый злостный колдун ему все тут же выкладывает. Посмотрим, как он с этим упрямцем справится. Я два дня бился, а все, что из него выжал, - наглые шуточки!
- Он ухитряется шутить? Н-да, то ли ты потерял хватку, Каспар, то ли крепкий орешек попался. Понятно теперь, почему ты выглядишь так, будто это он тебя допрашивал, а не ты его.
- Тебе смешно! - взревел Каспар. Мало ему острого на язык псайкера, который держит боль, точно космодесантник, так еще и Уве туда же, издеваться над ним?! - Я-то, когда этого выродка увидел, думал, за полчаса справлюсь. Такие красавчики обычно поначалу крутых из себя строят, а потом, как прижмешь их чуток, ломаются в момент. Думал, он мне все быстренько расскажет и ещё о чем-нибудь спросить попросит. А он мне такое выдал, чтоб его! Ну, я и озверел. Чуть кулаки в дело не пустил, во позорище-то.
- Да уж, даешь ты, Каспар. Этому, ну, самоконтролю на первом инструктаже щенков учат. - Уве покачал головой. - И что же он тебе такого сказал?
- Тебе-то что за дело, умник? - буркнул Каспар и снова хлебнул из стакана. Еще не хватало повторять всё, что ему наговорил... этот. - Я ничего такого, ты не думай, я же не полный кретин. Ну, приложил пару раз, ну, придушил малость. Хоть бы хны. Видно, что пробирает его, все на роже написано. И ничего, терпит, уродец. Только подбородок задирает, да пялится. Я всяких повидал, а у этого взгляд, чисто нож стальной. И гадости шипит, прям змея, да и только. Причем чем дальше, тем ядовитее.
Уве сочувственно хмыкнул.
- Ладно, давай-ка замнем это, устал я. Да и жрать несут.
Еда была, как всегда, на высоте, а у Каспара как раз разыгрался аппетит. И все же, пока он ел, ему то и дело казалось, что за ним наблюдают. Он пару раз оглядывался, но не заметил никого подозрительного.
Вечер удался на славу, не то что последние два дня. Они с Уве отлично посидели, и когда Каспар вышел, наконец, из бара, было уже за полночь. Фальшиво насвистывая, он потопал к подземке. До хаты было ехать минут сорок, потом еще полчаса идти вонючими задворками мимо полуразрушенного завода (говорят, очередной недовыловленный псайкер постарался) и прочих достопримечательностей. В подземке народу не было, и Каспар сладко прокемарил до своей остановки.
На поверхности его поджидал мерзкий промозглый ветер и негорящие фонари. Выругавшись под нос, Каспар ускорил шаг, продолжая на ходу костерить коммунальщиков, Уве, начальство, колдунов вообще и упрямого наемника в частности. Примерно на половине пути, у заброшенного КПП с причудливо искривленным шлагбаумом вечер для него закончился. Мгновенно и без предупреждения.
Когда Каспар пришел в себя, у него жутко ныл затылок. Мужчина сел, ощупывая голову, и попытался сообразить, где он, демоны побери, находится. Было темно, но он различил стены огромной комнаты, скорее даже зала, кучи мусора на полу и высокую стройную фигуру в паре шагов от него.
- Эй, приятель, что за хрень со мной случилась? - сипло поинтересовался Каспар и закашлялся. Воздух был пыльным и затхлым, да еще башка прямо-таки пополам трещала. Отдышавшись, он повнимательней присмотрелся к человеку напротив и разглядел, что в левой руке тот держит нечто, похожее на убранную в ножны катану. Сердце Каспара неприятно екнуло. - Что за хрень, говорю? Чего тебе надо? Ты знаешь, кто я? Я...
- Знаю, - голос незнакомца был холоден как лед. И полон нескрываемой ненависти. Он шагнул ближе. Тусклый луч света, каким-то чудом пробившийся сквозь мутное окно, выхватил из полумрака серебристо-белые волосы, правильное лицо с резкими чертами, зло блеснувшие голубые глаза - и Каспар мало что не завопил от ужаса, узнав псайкера, которого без толку допрашивал два дня. Которого - Каспар знал это наверняка - надежно заперли в камере на самом глубоком уровне тюрьмы. В камере, где каждый метр покрыт подавляющими психосилы гексаграммами. Как он мог оттуда сбежать? Как?!
- Ты?! Не может быть! Как?..
- Просто. Это моего брата ты сегодня истязал.
Беловолосый поднял правую руку - материализовавшийся из воздуха полупрозрачный меч лег ему в ладонь - и прижал острие клинка к горлу Каспара. Тот вздрогнул и затрясся, не в состоянии совладать с собой - меч был холодным, жутко, пронзительно, парализующе холодным, холоднее, чем все, чего Каспар когда-либо касался. Он попытался отползти, но псайкер покачал головой, и Каспар замер под его взглядом, прилип к полу, как завороженный. В этом взгляде чуть исподлобья, ненавидящем и одновременно по-змеиному равнодушном, была смерть.
- Жалкий слабак, - сквозь зубы процедил псайкер. - Ты расскажешь мне все, что знаешь о внутреннем устройстве вашего проклятого монастыря. О том, как войти туда и как выйти. О том, где держат Данте, о том, как его охраняют и как блокируют пси-способности. Предупреждаю один раз - ложь я почувствую еще до того, как ты ее успеешь ее договорить, и тогда пеняй на себя. Ты ведь не выдержишь и четверти того, - глаза псайкера неистово вспыхнули, - что сам делал с Данте.
- Сукин сын... - прохрипел Каспар. - Твоего упертого братца завтра наизнанку вывернут... Лучший мастер... А я тебе ничего не скажу, колдун отвра...
Псайкер слегка надавил на клинок. Острие прокололо кожу, несколько капель крови задымились, как на лютом морозе. Каспару показалось, что вместе с кровью меч пьет саму его жизнь, его душу.
Дознаватель издал странный звук - что-то среднее между хрюканьем и всхлипом - и, тяжело дыша, выдавил:
- Ладно, ладно... Все равно сдохнешь там, еретик проклятый... Тюрьма под монастырем, пять этажей в глубину...
***
Верджил стряхнул с клинка кровь и растворил его в воздухе.
Кратковременное, горьковатое облегчение - мразь, бахвалившаяся тем, как мучила его брата, понемногу остывает. Готово убежище - наполовину опустевший жилой дом, через пару месяцев под снос. Приходи да живи. Есть и машина - старенький "Фалькон", который он нашел по газетному объявлению, оказался даже неплох. С оружием хуже. Без лицензии наемника - ее номер СМИ повторяют который день, как скороговорку - купить некоторые вещи "по-чистому" нечего и думать. А оружие необходимо - там, куда ему нужно, пси-способности не помогут. Сегодня уже не успеть - пока Верджил выжимал из Каспара все, что тот знал, и даже то, о чем никогда не задумывался, перевалило за полдень.
Полудемон медленно вздохнул. Он понимал, что шансов на успех у него практически нет. Рассказ Каспара не только не обнадеживал, а наоборот, подтверждал то, что Верджил знал и так - оскверненному варпом в монастырскую тюрьму не войти иначе как в кандалах, уж тем более оттуда не выйти. И тем не менее псайкер собирался попытаться. Он сомневался лишь в одном - все ли возможные варианты рассмотрел. Но время... Время играло против него.
Он раз за разом повторял себе, что Данте выдержит, что его так просто не сломать. Вспоминал, до какого градуса бешенства младший неизменно доводил всех, кто пытался в детстве ли, в юности ли принудить его к покорности. Но одно дело воспитатели, учителя и "опекуны", как бы жестоки они ни были, а другое дело... другое дело палачи Экклезиархии.
"Продержись, Данте."
Звонок застал его у выхода с полулегального рынка, располагавшегося на самой окраине Тибиса, в одной из первых, теперь уже давно заброшенных шахт. Здесь торговали всем, от дешевой одежды до синтезированных драгоценных камней или контрабандой протащенных в город диких животных с болот. В том числе и оружием, из-под полы - и таким, на которое требовалась лицензия. Псайкер протолкался сквозь толпу дверей, отошел в сторону и нажал кнопку ответа
- Да?
- Добрый день, Верджил. Вы помните о моем деле.
Верджил насторожился. Понять, кто это, было нетрудно - незаконченное "дело" за ним числилось одно. Не считая спасения брата.
- Помню. В нем много неожиданностей. - А с человеком, который интересуется организацией, на поверку оказывающейся прикрытием для старого и могущественного еретического культа, следует быть начеку. - Я не готов сейчас сообщить результаты. Перезвоните через два дня.
- О Ваших результатах я осведомлен, и они меня вполне устраивают. Однако Вы отвлеклись. Не успели выпутаться из одной авантюры, как рветесь ввязаться в следующую, еще более безнадежную. Оставьте это. Займитесь расследованием деятельности культа, скрывавшегося за Кустос Аэтернам. Мне нужна полная информация о виновных в этой ереси. И не беспокойтесь, пока Вы работаете на меня, смерть Вашему брату не грозит.
У Верджила потемнело в глазах. Он понял, только теперь, наконец, понял, кем на самом деле был их заказчик. Владелец конкурирующей фирмы мог иметь зуб на Кустос Аэтернам. Высокопоставленный арбитр, стесненный в средствах, мог их в чем-то подозревать. Иерарх церкви имел доступ к результатам допросов. Но только у одной структуры хватило бы наглости прикрывать одного еретика и натравливать его на других и могущества, чтобы не попасть за это под те же обвинения. Такое себе могла позволить только Инквизиция. Которой опасались и арбитры, и многие служители Экклезиархии, и даже власти, не говоря уж о простых гражданах Империума. Верджил даже оценил бы красоту игры, если б не клокочущая внутри ненависть и последняя фраза, навязчивым, неотвязным речитативом звучавшая в сознании.
- Он жив? - ровным голосом спросил полудемон. Когда он говорил так, его собеседники, обыкновенно, покрывались потом, начинали дрожать как листья на ветру и стучать зубами.
- Да, разумеется, - тон-в-тон ответили ему. - Изначально я не видел необходимости прибегать к такому банальному средству, как шантаж, но в свете новых обстоятельств, согласитесь, это целесообразно.
В свете новых обстоятельств...
"Что они с тобой сделали, Данте?.."
- Я не позволю собой манипулировать. Хотите, чтобы я сделал за вас грязную работу, но где гарантии, что, когда я ее сделаю, мне не прикажут сдаться, угрожая в противном случае убить моего брата?
- Прежде чем делать скоропалительные выводы, подумайте еще раз, Верджил. Во-первых, я склонен считать, что живыми вы с братом принесете куда больше пользы, чем мертвыми. Никто кроме меня вам шанса не даст. Во-вторых, разве у Вас есть выбор? Вы ведь понимаете, на что обречете брата, если откажитесь от сотрудничества или попытаетесь играть против меня. В его положении ускоренная регенерация и стальная воля - поверьте, я знаю, о чем говорю, он выдержал все, что можно было выдержать, - преимущество лишь на первый взгляд.
- Я хочу поговорить с Данте.
- Что ж, не вижу причин вам в этом отказывать. Подождите несколько минут.
Верджил ждал, отчетливо ощущая, как сердце стучится о ребра. Мучительно медленно тянулись секунды, пока наконец помехи в трубке не сменились звуком тяжелого, хриплого дыхания.
- Данте? - позвал он, кляня себя за дрожь в голосе, которую не смог сдержать.
Странный звук, словно тот от удивления захлебнулся воздухом.
- Д-да...
- Как ты?
- Я... в порядке. Только... в общем, про нас и про... историю со стражами они теперь... всё знают.
Данте говорил тихо, с паузами, глухо - будто каждое слово причиняло ему боль. Будто каждым словом он признавал поражение. Каждое слово - как "виновен" в конце приговора, который он выносит себе сам.
- Я понял. Я разберусь. Ты... держись.
- Разберешься?! - презрение к самому себе разом сменилось в голосе Данте возмущением и чуть ли не испугом. Верджил почти улыбнулся - младший, как и всегда, схватывал налету. - Что тебе предложили эти ублюдки? Не соглашайся, придурок, не смей! Выкинь комлинк и убирайся подальше, тебя же засекут!
Связь тут же прервали, и через некоторое время Верджил снова услышал голос агента Инквизиции.
- Убедились? Ваш брат не из тех, кого легко сломать. Тем не менее, пока я не получу весомых подтверждений тому, что Вы добросовестно выполняете свои обязательства по контракту, с ним будут обращаться как с закоренелым еретиком, скрывающим важную информацию. Ведь о Кустос Аэтернам он рассказал только под соответствующими и весьма редкими препаратами, а когда их действие закончилось, и не подумал проявить смирение, хотя ему очень настойчиво предлагали. Так что советую поторопиться с решением. Итак?
- Я согласен.
- Прекрасно. В качестве, хм, жеста доброй воли, я обеспечу Вам возможность спокойно работать. Гончих возьмут на сворку, но я не советую Вам забываться.
***
- Поработай с ним, Никодемиус, у тебя появилось время.
- С радостью, господин. Я виноват, что истратил блокатор, но я искуплю вину. Еретик будет молить о смерти.
- Мне не нужно, чтобы он молил о смерти. Не перегибай палку. Изучи его. Заставь склониться, но не ломай окончательно. Он нужен мне живым и послушным, но способным соображать. Полукровку, шуткой Имматериума сочетающего в себе демоническую мощь и человеческое сознание, контролировать будет куда легче, чем демона, даже заключенного в смертное тело. Сыграй на его человечности, обработай, пусть раскается во грехах, хоть на словах примет веру... Возьми в помощники какого-нибудь преподобного отца поблагостней и поблаженней, а лучше утешительницу. Хороший арбитр и плохой арбитр - в данном случае прекрасная тактика.
- Да, господин, как прикажете. Позвольте спросить?
- Спрашивай.
- Не должен ли я участвовать в зачистке богомерзкого культа еретиков?
- Не должен. Еще рано, Никодемиус.
Примечание автораПримечание автора: следующая глава (№5) будет закрыта на 18+.
Часть канона: Devil May Cry 3
Персонажи: Верджил, Данте
Направленность: джен
Рейтинг и предупреждения: R
Жанр: angst, drama, action, AU по мотивам Warhammer 40000
Саммари: Одна из миллионов планет Империума Человечества. Разгорающаяся искра вечного противостояния адептов Хаоса и слуг Воли Императора. Близнецы-наемники, которым есть что скрывать. Ответственность за судьбы мира не на их плечах, им бы выжить в этом мире, не предав ни себя, ни друг друга.
-1-
-1-
I claim confession
And true belief by any means
Purification
Heal heretics, burn the demons out
© Kamelot
Просто одетый человек средних лет внимательно прочел очередной доклад о, как он думал, очередных арестах. Нахмурился. Доклад оказался... необычным. Тем, чего он ждал и одновременно чего не ожидал. Мужчина встал из-за стола, обогнул его и прошелся по комнате. Кроме стола, массивного и явно не нового, там был только стул и множество полок с книгами и свитками. Человек несколько минут ходил из угла в угол, время от времени рассеянно касаясь рукой корешков. Видимо, придя к какому-то решению, он вернулся к столу и взял в руки миниатюрное переговорное устройство.
- Никодемиус? Наемник. Да. Вытащи из него всё о его последнем задании. Да, Кустос Аэтернам. Срочно. Да. Я жду результаты.
***
Шаг. Еще один. Еще. Толчок в спину. Боль. Сжать зубы, не заорать. Удержаться на ногах. И снова - шаг, другой третий. Серые бетонные коридоры, неживой свет, крики из-за дверей. Данте не имел ни малейшего представления о том, куда его ведут, но шел, запоминая повороты и встречных охранников. Шел, подняв голову и старательно огрызаясь в ответ на ругательства и пинки двоих конвоиров. Шел, как бы ему не хотелось то ли врезать посильней, пусть даже только раз, какому-нибудь из них, то ли упасть и не вставать. Шел, потому что предпочитал идти сам, а не болтаться безвольным мешком, пока его, скованного и полуживого, будут тащить церковники. Как тогда, после бойни, которую Верджил устроил ублюдкам во дворе... Сейчас он хотя бы мог идти, пусть и в кандалах. Впрочем, без них только его б тут и видели эти святоши.
- Стоять! Вроде та, ноль девяносто четыре же? - левый охранник уставился на ничем не отличающуюся от прочих железную дверь унылого зеленоватого цвета.
- Не можешь запомнить три цифры? А как тебя зовут, помнишь? А какая у тебя степень кретинизма, не забыл? - Данте отлично понимал, что молчать в тряпочку было бы куда разумней, чем провоцировать охрану. Но молчание слишком походит на покорность.
- Заткнись! - Его втолкнули в камеру, напоследок с оттяжкой врезав по располосованной спине.
Лязгнула дверь. Внутри было аскетично - койка да минимальные удобства - и пахло безумием и страхом, но, по крайней мере, обошлось без гнилой соломы и крыс, которых приписывало монастырским тюрьмам всякое трепло в кабаках.
Данте почти упал на лежанку. Правду сказать, он уже несколько часов чувствовал, как сознание то уплывает в соблазнительную черную пустоту, то возвращается обратно. Сейчас, когда его никто не обливал водой и не бил по лицу, стоило только прикрыть глаза, когда ему не нужно было держаться, чтобы не свалиться на руки церковникам, усталость усыпляла куда там морфию. Непривычное и неудобное положение - лежать он мог только на боку, мало что не свернувшись в клубок, тщательно придушенный и игнорируемый, но тем не менее существующий страх, даже боль - все это отступило сначала на второй план, потом на третий, потом и вовсе исчезло, растворилось в темноте под налившимися свинцовой тяжестью веками.
Он не знал, сколько времени проспал. Наверное, не слишком много, раз за ним никто не приходил. Спина зудела жутко, и невозможность ее ощупать и почесать - варп, как же этого хотелось! - сама по себе вполне тянула на изощренную пытку. Весь извертевшись, Данте разглядел, что раны зарубцевались, подзажили. Что бы ни подавляло его пси-способности, оно не было всесильно, и это радовало. Данте улыбнулся. Не потому, что у него появилась надежда - на что надеяться, если с него ни на минуту не снимают кандалов? - просто он так привык. Привык улыбаться, как бы хреново ни было.
Освежившись - вода в кране была ледяной и пахла ржавчиной, Данте прислушался. Было тихо. Тогда он, велев себе быть повнимательней, звено за звеном осмотрел покрытые гравировкой цепи. Он так и не смог порвать их, сколько ни пытался. Потом поднялся и так же последовательно исследовал камеру. Оба осмотра не принесли ничего обнадеживающего. Не то что бы он ожидал чего-то другого, но все-таки, почему бы не найтись, например, скрепке. Скрепкой можно было бы открыть замки на браслетах. Или булавкой.
"Ага, а ещё лучше, если бы они мне ключи оставили, - невесело усмехнулся собственным мыслям Данте. - Было бы все так просто, было бы неинтересно, правда?.."
Если б только он умел создавать ледяные клинки, как Верджил, но для всех его трюков требовались свободные руки, а еще лучше - оружие. Хотя теперь, когда у него над душой не стоял тип с пультом от ошейника, можно было попробовать призвать пистолеты или Мятеж. Данте сосредоточился, вызывая в памяти знакомый образ, представил, как в ладони ложится приятная тяжесть. И словно уткнулся лицом в глухую стену.
В следующий миг его ударило током. Псайкер до крови прокусил губу и в конвульсиях рухнул на пол.
- За следующую попытку использовать пси-силы - карцер и полное лишение подвижности, - донеслось из-под потолка.
Ну чудно. За ним еще и наблюдают.
Его отпустило не сразу, а когда наконец отпустило, полудемон забрался с ногами на койку и обнял колени. А что ему оставалось? Метаться по камере, колотить в дверь, выть в голос? Еще чего. Он прикрыл глаза, попытался отстраниться от всего. Просидел так несколько часов, изредка меняя положение и изо всех сил стараясь не поддаваться отчаянию.
Звук шагов за дверью - совсем близко, а ведь он должен был бы услышать их намного раньше - ударил словно нож. Данте прикинул, как поудобнее пнуть первого вошедшего, и приготовился. Когда открылась дверь, он понял, что, в общем-то, можно расслабиться. Двое конвоиров с порога взяли его на прицел, а третий, невысокий крепкий мужик лет сорока, с ухмылкой оглядел подобравшегося пленника и приказал:
- Встать. На выход.
Вставать Данте и не подумал. Склонил голову к плечу, усмехнулся и произнес со всей наглостью, на которую был способен:
- А если не встану? На ручках понесете?
Надзиратель спокойно встретил его взгляд, чем заставил Данте в очередной раз скрипнуть (мысленно) зубами от беспомощности. Не будь он скован по рукам и ногам, ему хватило бы пары секунд, чтоб отбить у забронзовевшего солдафона охоту смотреть на него сверху вниз.
- Не выпендривайся, парень. Или ты идешь сам, или я потащу тебя за ошейник, - с расстановкой ответил солдафон, демонстративно снимая с пояса витой металлический шнур в оболочке из прозрачного пластика. - Встать.
Данте поднялся, дрожа от ярости.
В допросной вместо вчерашнего узколобого крепыша его поджидал тощий, похожий на гриб-сморчок хмырь в потасканной робе.
- Сюда его, - прошипел хмырь себе под нос, вяло махнув лапкой в сторону свисавших со стены цепей.
Данте не горел желанием оказаться там снова. Он выворачивался из державших его рук, извивался угрем, норовя заехать охранникам в лицо лбом или затылком, короткими ударами старался попасть по им стопам и голеням. Пока кто-то из них не включил ошейник. Ток не ослабляли до тех пор, пока псайкер не перестал вырываться. Тогда его, обмякшего и полубессознательного, приковали к стене.
Хмырь взял его двумя пальцами за подбородок, заставляя поднять голову. Данте попытался сфокусировать на нем взгляд, но безуспешно - перед глазами все плыло.
- И как мне теперь работать? Приведите его в чувство, и побыстрее.
- Не волнуйтесь, святой брат, этот быстро оклемается.
Один из конвоиров окатил пленника ледяной водой из стоявшего в углу ведра. Данте вздрогнул, тряхнул головой и вяло шевельнулся, пробуя на прочность оковы.
- Видите, я ж говорил.
- Свободны, - буркнул хмырь. Охранники вышли.
- Итак, - сморчок повернулся, и Данте смог, наконец, рассмотреть его. Он был не так уж и стар, просто изможден до предела. - Расскажи все о своем последнем задании.
- А может, спеть? У меня неплохой голос, девушкам нравится.
Хмырь вздохнул и подвинулся в сторону. За его спиной оказался столик с аккуратно разложенными инструментами и жаровня, на которой тоже что-то лежало. Данте предпочел не разглядывать, что именно.
- Правда, без аккомпанемента будет не то, но у вас же вряд ли найдется электрогитара, да? - Его насмешливый тон странно сочетался со зло сощуренными глазами и напряженным лицом.
- Я предложил, - равнодушно ответил хмырь. - Тогда на первое у нас...
Он надел перчатки и осторожно взял с жаровни металлический контур аквилы на длинной ручке. Раскаленный докрасна.
- Не знаю насчет пения, но орать ты у меня сейчас будешь, - продолжил он, наклоняясь к пленнику.
Данте отвернулся и стиснул зубы.
Пять часов дикой боли. Пять часов нечеловеческих мучений. Пять часов на грани жизни и смерти. Пять часов в аду.
Пять часов спустя палач отошел от него. Где-то в стороне зажурчала вода. Данте обессиленно поник в цепях, судорожно, торопливо стараясь отдышаться, пока пытка не началась снова.
Хмырь закончил мыть руки, вернулся. Остановился напротив, рассматривая пленника. Тот заставил себя поднять голову, прямо и дерзко взглянул в глаза палачу.
- Прости меня, Боже-Император, и защити от сил тьмы и хаоса. Не ради себя, нечестивого, а ради детей твоих грех совершаю, варпа касаясь.
"Что?.. Он... псайкер?!"
Холодные пальцы легли на виски. Данте дернулся не столько с испугом, сколько с отвращением, но деваться ему было некуда, оковы держали крепко.
"Так, - раздался у него в голове чужой скрипучий голос, - что у нас здесь? Злость? Страх? Ну конечно-конечно, я же вижу. Можешь не прятать его, еретик, от меня все равно не спрячешь. Я верный слуга Господа нашего, Императора Человечества. Сияние его пронзает любую тьму, достигает самого дальнего уголка Галактики. И не тебе надеяться скрыть хотя бы малейшую тайну. Если продолжишь сопротивляться, страдания твои будут вечны. Но покорись, обнажи свою душу пред благостным светом Его, и Он очистит твои грехи, заберет боль, принесет спасение. Облегчение... Покой... Разве не хочешь ты покоя? Нет? Злость твоя перерастает в бешенство? Беспомощность пробуждает не смирение, но ярость? Мне даже жаль тебя. Что ж... Идем дальше. Тревога... за брата. И надежда на него же, о. Ее ты подавляешь едва ли не жестче, чем страх, как трогательно. Если ты способен на столь светлые чувства к своему брату-выродку, значит, не все для тебя потеряно. После должной работы и последующего покаяния, возможно, и ты сможешь еще стать преданным рабом Императора... Итак, открой мне свои мысли, свою память..."
Данте закричал, запрокинул голову назад, сильно ударившись затылком о стену, в отчаянной попытке избавиться от чужого препарирующего вмешательства, выбить его из своего сознания, перекрыть, заглушить ввинчивающийся в мозг голос.
Что-то изменилось.
Перед его внутренним взором предстал берег моря. Белый, как кость, песок захлестывали антрацитово-черные волны. Ни деревьев, ни скал, ни холмов, только песок и море. Ни цветов, ни теней, только черное и белое. Мертвенная белизна берега становилась ярче и ярче, слепила глаза. А море... его тьма была живой, жуткой, притягательной. И внезапно все прекратилось.
Визг. Движение. Чужие руки больше не касаются его лица.
Данте ничего не успел понять. Только что эта тварь, этот сволочный садистский заморыш пытался ковыряться у него в мозгах, а теперь он сидит на полу и пялится в пространство. В затуманенном болью сознании пленника призрачным огоньком вспыхнула мысль, что это может быть его шанс. Надо только собраться… собраться!
Закусив губу, он потряс головой. И тут же пожалел об этом - ощущение было, словно ему в череп воткнули топор и дергают из стороны в сторону, пытаясь вытащить. И как бы он не приказывал телу слушаться, оно не повиновалось, а воля… воля таяла, как лёд в горячей воде.
- Нечестивый еретик, выродок, грязный колдун… - Поднявшийся на ноги хмырь глядел на него с ненавистью и - такое Данте всегда чувствовал очень четко - с некоторым страхом. В руках у него откуда ни возьмись появился небольшой серебристый кейс.
- Всё мне сейчас расскажешь, всё!.. И так бы рассказал, а тратить такую редкость… - нечленораздельно бормочущий, явно слегка не в себе, он выглядел жутковато, но Данте было как-то всё равно. Он знал, что ничего не скажет, и равнодушно наблюдал, как имперский псайкер достает из кейса шприц. Содержимое шприца светилось, несильно, но глаза резало.
- Смотреть больно, а? Мне тоже, мне тоже. Знаешь, что это? Химический состав тебе не понять, но главное - эта штучка полностью блокирует пси-способности, а то слишком ты силен для здешней защиты, даже щит ментальный выставить ухитрился... Отродье мерзкое.
Он ввел иглу в вену молча смотревшему на него пленнику.
Улучив момент, когда дознаватель только-только начал нажимать на поршень, Данте резко повернулся на месте, зашипев от боли в запястьях. Шприц вырвался из тощих пальцев, ударился о стену, упал на пол и разбился. Хмырь вытаращился на светящуюся лужицу. Перевел взгляд на злорадно оскалившегося Данте. Опрометью бросился к кейсу, потом к двери.
- Ты, кажется, говорил, что эта фигня редкая? - процедил ему вслед полудемон.
- Ублюдок! - заморыш распахнул дверь. - Охрана!
- Вы безалаберные дураки! Недоумки! Объект не могли как следует зафиксировать! Косорукие болваны! Растянуть его, чтоб суставы трещали! Распять на стене! Так заковать, чтоб он и пальцем пошевелить не мог!
- Да он и так не шибко-то может, - фыркнул старший охранник. - Что, брат Никодемиус, укусил он тебя, что ли? Так не надо руками у него перед носом размахивать, небось на его месте ты бы еще не так кусался.
- Заткнись! Выполняйте приказ!
- Полегче, святой брат, полегче, - протянул стражник. - Сейчас сделаем, раз ты сам не можешь.
Подойдя к Данте, он внимательно посмотрел ему в глаза, издевательски-сочувственно покачал головой. Хмыкнул:
- Все не уймешься? Я ведь предупреждал - не рыпайся, хуже будет.
И не спеша, обстоятельно отрегулировал цепи так, что Данте почувствовал - стоит дернуться, и суставы у него и вправду затрещат. Впрочем, он сомневался, что заметит, - боль от ожогов и ран, разошедшихся из-за растяжения, была такая, что он сам не понимал, как ему удается не заорать. Малость успокоившийся Никодемиус, едва охранник закончил, проверил браслеты, пощупал влажными лапками до предела напряженные мышцы полудемона и с мстительной ухмылкой натянул кандалы еще чуть-чуть. Данте зажмурился и сдавленно застонал. Телепат удовлетворенно кивнул, отпустил стражу и вытащил из своего кейса еще один шприц со светящейся дрянью.
- Сейчас, - зашептал он, вкалывая ее пленнику, на сей раз начисто лишенному возможности сопротивляться, - я введу тебе пси-блокатор. К сожалению, у меня было всего две дозы... Когда подействует, вколю сыворотку правды. И ты, мой милый, выложишь все свои тайны как на духу.
Впервые с того момента, как он попался, а может, и впервые в жизни, Данте стало по-настоящему, до дрожи страшно, и это было даже хуже жидкого огня, разлившегося по его жилам. Он больше ничего не мог сделать, не мог даже шевельнуться, только беспомощно смотреть, как мелкий больной ублюдок, которого он прихлопнул бы одной левой и не заметил и в чьей полной власти он тем не менее находился, откладывает опустевший шприц и берет новый, с ничем не примечательной прозрачной жидкостью.
Данте отлично понимал, что под действием сыворотки и блокатора ответит на любой вопрос. Расскажет то, о чем молчал бы до конца, сколько б его ни пытали. Расскажет, кто они с братом на самом деле такие, расскажет, как связаться с Верджилом и как его найти. Конечно, он, слава всем богам, какие только есть, не знает, куда именно направился брат, но от этого ненамного легче...
Второй укол Данте не почувствовал, только сильней закружилась голова. Его мутило, зрение теряло четкость, в ушах звенело. Раны горели огнем, руки и ноги дрожали, немели от напряжения.
- Больно... - собственный шепот хлестнул словно плеть.
-2-
-2-
And god's behind me
Watch my each and every move
You know I'll find you
In the shadow of a shattered moon
© Kamelot
Оторваться от погони. Скрыть Ямато в подпространственном "кармане". Переодеться, кое-как замаскироваться. Все это было почти рутиной, все это помогало отвлечься от вымораживающего внутренности холода, отгородиться от навязчивых, неотступных мыслей.
Верджил поколесил по городу, чтобы убедиться в отсутствии "хвоста", собрал по магазинам минимальный набор снаряжения. И вернулся к монастырю. Присмотрел поблизости жилую высотку. Без проблем вошел в подъезд вместе с замученного вида немолодым мужчиной на костылях. Поднявшись на последний этаж, сломал замок на ведущем на чердак люке и выбрался на крышу. Подошел к ограждению, расстелил на порядком загаженном битуме тонкий пенополиуретановый коврик, сбросил пиджак и приник к окулярам бинокля.
Окруженный высокой стеной с четырьмя мощными квадратными башнями по углам комплекс гудел, как растревоженный улей.
Верджил внимательно наблюдал за хаотичным на первый взгляд движением людей во дворе, подсчитывал количество бойцов и служителей, прикидывал назначение зданий. По расположению узких стрельчатых окон, немногочисленных выходов и пожарных лестниц старался примерно восстановить план внутренних помещений. За настоящую схему он заплатил бы, не торгуясь, сколько б ни попросили, но чтобы найти человека, готового продать засекреченную церковную документацию, нужно было время, много времени и, желательно, свобода действий. А какая тут свобода действий, если он объявлен в общий розыск. На связях можно смело ставить крест, любой знакомый, особенно коллега по цеху, сдаст его немедленно, что ни обещай за молчание.
Изучив и запомнив всю видимую часть монастыря, Верджил позволил себе задуматься о том, что же он, собственно, собирается делать дальше.
Прежде всего следовало убедиться, что Данте все еще там. Его могли перевезти в другой храм или тюрьму, могли убить. Нет. Расклад, при котором его младший брат был мертв, Верджил принимать отказывался, а потому из рассмотрения его следовало исключить.
По дороге к монастырю полудемон приметил несколько забегаловок, существовавших, судя по названиям, за счет вольнонаемных служащих монастыря и тех, кто не был связан особо строгими обетами. Верджил был уверен, что основной темой тамошних разговоров сегодня будет бой на монастырском дворе и пленный псайкер, которого пытались освободить...
Пробило восемь, и люди в гражданском понемногу потянулись к выходам. Верджил сунул бинокль в рюкзак и встал.
Он просидел в баре "Под Белым Крылом" весь вечер. Делал вид, что звонит по телефону, ждет женщину, читает газету. Ел, не чувствуя вкуса. Смотрел. Слушал. Данте жив. Он здесь, в тюрьме под монастырем Всеочищающего Взора, на нижнем уровне "для особо опасных". Его допрашивают. Он молчит. Дознаватель - некто Каспар. Его сегодня что-то не видно, хотя обычно он непрочь пропустить стаканчик после трудового дня.
Нож, который Верджил держал в руке, начал сминаться, будто пластилиновый. Полудемон исподлобья смотрел на продолжавшего разглагольствовать церковника. Ему до дрожи хотелось выхватить Ямато, ощутить под пальцами шершавую обмотку рукояти и убивать, убивать, убивать. Вырезать всех этих богобоязненных слабаков, этих воцерковленных крыс, это законопослушное быдло, упивающееся своей серой жизнью и трусливой радостью, что они-то здесь, едят и пьют, и с ними ничего не случилось, им повезло родиться не мутантами, не псайкерами, а чистенькими, угодными Императору людишками, даже повезло не попасть под горячую руку сумасшедшего еретика, вломившегося не далее как сегодня в оплот их распрекрасной веры. Или не поганить клинок о человеческий мусор и разорвать, растерзать тварей голыми руками. Умыться их кровью, напиться ею допьяна в напрасной надежде хоть на минуту растопить сковавший все внутри лёд, забыться и забыть, как он сначала промедлил и растратил впустую бесценные мгновения, а потом отступил, не справился, бросил Данте, оставил его на милость церковных фанатиков.
Верджил подавил рвущееся из горла не то рычание, не то стон и... сдержался. Украдкой оглядевшись, выправил погнутый нож. Прикрыл глаза, заставил себя расслабить уже напрягшиеся для прыжка мышцы, выровнял дыхание. Сорваться сейчас, здесь было бы архиглупо, отыграться за свою слабость на первых попавшихся жертвах - низко. Недостойно. Справившись с собой, полудемон продолжил наблюдать за жующими и чешущими языки посетителями, даже не подозревавшими, что их смерть сегодня ужинала за соседним столиком.
Когда стало ясно, что больше ничего полезного он не услышит, Верджил расплатился и вышел на улицу. Ночной воздух пах горечью - выхлопами ползущих мимо машин, гарью ни на минуту не останавливающихся заводов, потом уставших людей, спешащих домой после рабочей смены. Ночной воздух пах одиночеством и пустотой. С ярко подсвеченных щитов на него вместо призывов записаться в имперскую гвардию, пропагандистских картинок и религиозных цитат смотрело его собственное лицо. Лицо его брата.
"Еретик экстремис, награда двести тысяч тронов за живого или мертвого. Звонить по номеру такому-то, любая правдивая информация будет вознаграждена. Пресвятая церковь вас не забудет. Дорого они меня оценили. Но слишком дешево."
Верджил сунул руки в карманы брюк и зашагал к станции подземки.
Вагон был почти пуст, но Верджил, проигнорировав сиденья, прислонился к двери. Рассеянным жестом ослабил галстук, снял очки, потер двумя пальцами переносицу. Он устал, на самом деле устал. А еще надо было раздобыть "чистую" машину, потому что потом времени может не быть, и оружие, потому что он должен предусмотреть все и не может позволить себе небрежность, придирчивость или брезгливость, не может позволить себе рассчитывать только на Ямато. Надо было найти укромное место, где можно будет потом затаиться. Надо было сделать очень многое, но все его старания и планы вдруг показались Верджилу бессмысленными. Как бы он не готовился, в конце концов все сведется к тому, что он, псайкер и наполовину демон, должен будет проникнуть в крепость Экклезиархии, где его, вероятно, ждут, разыскать там брата и вывести его, не ввязываясь в бой. И никто не знает, в каком состоянии он найдет Данте.
***
- И что твой псайкер?
Часом ранее вопрос вывел бы Каспара из себя, и Уве был бы послан по назначению в самых крепких выражениях. Но приятная обстановка и вечерняя порция амасека, ласковым теплом согревающая желудок, возымели эффект. Бар Под Белым Крылом, где они сидели, находился неподалеку от монастыря Всеочищающего Взора, и Каспар всегда отдавал должное славному местечку. Он даже отошел настолько, что смог более-менее спокойно ответить.
- Молчит, отродье нечистое.
- Ну завтра заговорит, чего так париться-то?
Каспар проворчал нечто сердитое и невразумительное. Уве легко. А он уже привык к легкой работе. Большинство арестованных в последнее время было достаточно припугнуть перспективой костра, чтобы они выложили всю свою подноготную. А эта беловолосая бестия...
- Да ничего, хаос его сожри! Отец-исповедник сегодня вызвал, что, говорит, такое, опытный дознаватель, а мальчишку расколоть не можешь. Отстранил меня! Сказал, теперь его другие расспрашивать будут, сверху какого-то спеца прислали. Он, мол, с еретиками не миндальничает. Говорят, только в глаза посмотрит, по головке погладит - и самый злостный колдун ему все тут же выкладывает. Посмотрим, как он с этим упрямцем справится. Я два дня бился, а все, что из него выжал, - наглые шуточки!
- Он ухитряется шутить? Н-да, то ли ты потерял хватку, Каспар, то ли крепкий орешек попался. Понятно теперь, почему ты выглядишь так, будто это он тебя допрашивал, а не ты его.
- Тебе смешно! - взревел Каспар. Мало ему острого на язык псайкера, который держит боль, точно космодесантник, так еще и Уве туда же, издеваться над ним?! - Я-то, когда этого выродка увидел, думал, за полчаса справлюсь. Такие красавчики обычно поначалу крутых из себя строят, а потом, как прижмешь их чуток, ломаются в момент. Думал, он мне все быстренько расскажет и ещё о чем-нибудь спросить попросит. А он мне такое выдал, чтоб его! Ну, я и озверел. Чуть кулаки в дело не пустил, во позорище-то.
- Да уж, даешь ты, Каспар. Этому, ну, самоконтролю на первом инструктаже щенков учат. - Уве покачал головой. - И что же он тебе такого сказал?
- Тебе-то что за дело, умник? - буркнул Каспар и снова хлебнул из стакана. Еще не хватало повторять всё, что ему наговорил... этот. - Я ничего такого, ты не думай, я же не полный кретин. Ну, приложил пару раз, ну, придушил малость. Хоть бы хны. Видно, что пробирает его, все на роже написано. И ничего, терпит, уродец. Только подбородок задирает, да пялится. Я всяких повидал, а у этого взгляд, чисто нож стальной. И гадости шипит, прям змея, да и только. Причем чем дальше, тем ядовитее.
Уве сочувственно хмыкнул.
- Ладно, давай-ка замнем это, устал я. Да и жрать несут.
Еда была, как всегда, на высоте, а у Каспара как раз разыгрался аппетит. И все же, пока он ел, ему то и дело казалось, что за ним наблюдают. Он пару раз оглядывался, но не заметил никого подозрительного.
Вечер удался на славу, не то что последние два дня. Они с Уве отлично посидели, и когда Каспар вышел, наконец, из бара, было уже за полночь. Фальшиво насвистывая, он потопал к подземке. До хаты было ехать минут сорок, потом еще полчаса идти вонючими задворками мимо полуразрушенного завода (говорят, очередной недовыловленный псайкер постарался) и прочих достопримечательностей. В подземке народу не было, и Каспар сладко прокемарил до своей остановки.
На поверхности его поджидал мерзкий промозглый ветер и негорящие фонари. Выругавшись под нос, Каспар ускорил шаг, продолжая на ходу костерить коммунальщиков, Уве, начальство, колдунов вообще и упрямого наемника в частности. Примерно на половине пути, у заброшенного КПП с причудливо искривленным шлагбаумом вечер для него закончился. Мгновенно и без предупреждения.
Когда Каспар пришел в себя, у него жутко ныл затылок. Мужчина сел, ощупывая голову, и попытался сообразить, где он, демоны побери, находится. Было темно, но он различил стены огромной комнаты, скорее даже зала, кучи мусора на полу и высокую стройную фигуру в паре шагов от него.
- Эй, приятель, что за хрень со мной случилась? - сипло поинтересовался Каспар и закашлялся. Воздух был пыльным и затхлым, да еще башка прямо-таки пополам трещала. Отдышавшись, он повнимательней присмотрелся к человеку напротив и разглядел, что в левой руке тот держит нечто, похожее на убранную в ножны катану. Сердце Каспара неприятно екнуло. - Что за хрень, говорю? Чего тебе надо? Ты знаешь, кто я? Я...
- Знаю, - голос незнакомца был холоден как лед. И полон нескрываемой ненависти. Он шагнул ближе. Тусклый луч света, каким-то чудом пробившийся сквозь мутное окно, выхватил из полумрака серебристо-белые волосы, правильное лицо с резкими чертами, зло блеснувшие голубые глаза - и Каспар мало что не завопил от ужаса, узнав псайкера, которого без толку допрашивал два дня. Которого - Каспар знал это наверняка - надежно заперли в камере на самом глубоком уровне тюрьмы. В камере, где каждый метр покрыт подавляющими психосилы гексаграммами. Как он мог оттуда сбежать? Как?!
- Ты?! Не может быть! Как?..
- Просто. Это моего брата ты сегодня истязал.
Беловолосый поднял правую руку - материализовавшийся из воздуха полупрозрачный меч лег ему в ладонь - и прижал острие клинка к горлу Каспара. Тот вздрогнул и затрясся, не в состоянии совладать с собой - меч был холодным, жутко, пронзительно, парализующе холодным, холоднее, чем все, чего Каспар когда-либо касался. Он попытался отползти, но псайкер покачал головой, и Каспар замер под его взглядом, прилип к полу, как завороженный. В этом взгляде чуть исподлобья, ненавидящем и одновременно по-змеиному равнодушном, была смерть.
- Жалкий слабак, - сквозь зубы процедил псайкер. - Ты расскажешь мне все, что знаешь о внутреннем устройстве вашего проклятого монастыря. О том, как войти туда и как выйти. О том, где держат Данте, о том, как его охраняют и как блокируют пси-способности. Предупреждаю один раз - ложь я почувствую еще до того, как ты ее успеешь ее договорить, и тогда пеняй на себя. Ты ведь не выдержишь и четверти того, - глаза псайкера неистово вспыхнули, - что сам делал с Данте.
- Сукин сын... - прохрипел Каспар. - Твоего упертого братца завтра наизнанку вывернут... Лучший мастер... А я тебе ничего не скажу, колдун отвра...
Псайкер слегка надавил на клинок. Острие прокололо кожу, несколько капель крови задымились, как на лютом морозе. Каспару показалось, что вместе с кровью меч пьет саму его жизнь, его душу.
Дознаватель издал странный звук - что-то среднее между хрюканьем и всхлипом - и, тяжело дыша, выдавил:
- Ладно, ладно... Все равно сдохнешь там, еретик проклятый... Тюрьма под монастырем, пять этажей в глубину...
***
Верджил стряхнул с клинка кровь и растворил его в воздухе.
Кратковременное, горьковатое облегчение - мразь, бахвалившаяся тем, как мучила его брата, понемногу остывает. Готово убежище - наполовину опустевший жилой дом, через пару месяцев под снос. Приходи да живи. Есть и машина - старенький "Фалькон", который он нашел по газетному объявлению, оказался даже неплох. С оружием хуже. Без лицензии наемника - ее номер СМИ повторяют который день, как скороговорку - купить некоторые вещи "по-чистому" нечего и думать. А оружие необходимо - там, куда ему нужно, пси-способности не помогут. Сегодня уже не успеть - пока Верджил выжимал из Каспара все, что тот знал, и даже то, о чем никогда не задумывался, перевалило за полдень.
Полудемон медленно вздохнул. Он понимал, что шансов на успех у него практически нет. Рассказ Каспара не только не обнадеживал, а наоборот, подтверждал то, что Верджил знал и так - оскверненному варпом в монастырскую тюрьму не войти иначе как в кандалах, уж тем более оттуда не выйти. И тем не менее псайкер собирался попытаться. Он сомневался лишь в одном - все ли возможные варианты рассмотрел. Но время... Время играло против него.
Он раз за разом повторял себе, что Данте выдержит, что его так просто не сломать. Вспоминал, до какого градуса бешенства младший неизменно доводил всех, кто пытался в детстве ли, в юности ли принудить его к покорности. Но одно дело воспитатели, учителя и "опекуны", как бы жестоки они ни были, а другое дело... другое дело палачи Экклезиархии.
"Продержись, Данте."
Звонок застал его у выхода с полулегального рынка, располагавшегося на самой окраине Тибиса, в одной из первых, теперь уже давно заброшенных шахт. Здесь торговали всем, от дешевой одежды до синтезированных драгоценных камней или контрабандой протащенных в город диких животных с болот. В том числе и оружием, из-под полы - и таким, на которое требовалась лицензия. Псайкер протолкался сквозь толпу дверей, отошел в сторону и нажал кнопку ответа
- Да?
- Добрый день, Верджил. Вы помните о моем деле.
Верджил насторожился. Понять, кто это, было нетрудно - незаконченное "дело" за ним числилось одно. Не считая спасения брата.
- Помню. В нем много неожиданностей. - А с человеком, который интересуется организацией, на поверку оказывающейся прикрытием для старого и могущественного еретического культа, следует быть начеку. - Я не готов сейчас сообщить результаты. Перезвоните через два дня.
- О Ваших результатах я осведомлен, и они меня вполне устраивают. Однако Вы отвлеклись. Не успели выпутаться из одной авантюры, как рветесь ввязаться в следующую, еще более безнадежную. Оставьте это. Займитесь расследованием деятельности культа, скрывавшегося за Кустос Аэтернам. Мне нужна полная информация о виновных в этой ереси. И не беспокойтесь, пока Вы работаете на меня, смерть Вашему брату не грозит.
У Верджила потемнело в глазах. Он понял, только теперь, наконец, понял, кем на самом деле был их заказчик. Владелец конкурирующей фирмы мог иметь зуб на Кустос Аэтернам. Высокопоставленный арбитр, стесненный в средствах, мог их в чем-то подозревать. Иерарх церкви имел доступ к результатам допросов. Но только у одной структуры хватило бы наглости прикрывать одного еретика и натравливать его на других и могущества, чтобы не попасть за это под те же обвинения. Такое себе могла позволить только Инквизиция. Которой опасались и арбитры, и многие служители Экклезиархии, и даже власти, не говоря уж о простых гражданах Империума. Верджил даже оценил бы красоту игры, если б не клокочущая внутри ненависть и последняя фраза, навязчивым, неотвязным речитативом звучавшая в сознании.
- Он жив? - ровным голосом спросил полудемон. Когда он говорил так, его собеседники, обыкновенно, покрывались потом, начинали дрожать как листья на ветру и стучать зубами.
- Да, разумеется, - тон-в-тон ответили ему. - Изначально я не видел необходимости прибегать к такому банальному средству, как шантаж, но в свете новых обстоятельств, согласитесь, это целесообразно.
В свете новых обстоятельств...
"Что они с тобой сделали, Данте?.."
- Я не позволю собой манипулировать. Хотите, чтобы я сделал за вас грязную работу, но где гарантии, что, когда я ее сделаю, мне не прикажут сдаться, угрожая в противном случае убить моего брата?
- Прежде чем делать скоропалительные выводы, подумайте еще раз, Верджил. Во-первых, я склонен считать, что живыми вы с братом принесете куда больше пользы, чем мертвыми. Никто кроме меня вам шанса не даст. Во-вторых, разве у Вас есть выбор? Вы ведь понимаете, на что обречете брата, если откажитесь от сотрудничества или попытаетесь играть против меня. В его положении ускоренная регенерация и стальная воля - поверьте, я знаю, о чем говорю, он выдержал все, что можно было выдержать, - преимущество лишь на первый взгляд.
- Я хочу поговорить с Данте.
- Что ж, не вижу причин вам в этом отказывать. Подождите несколько минут.
Верджил ждал, отчетливо ощущая, как сердце стучится о ребра. Мучительно медленно тянулись секунды, пока наконец помехи в трубке не сменились звуком тяжелого, хриплого дыхания.
- Данте? - позвал он, кляня себя за дрожь в голосе, которую не смог сдержать.
Странный звук, словно тот от удивления захлебнулся воздухом.
- Д-да...
- Как ты?
- Я... в порядке. Только... в общем, про нас и про... историю со стражами они теперь... всё знают.
Данте говорил тихо, с паузами, глухо - будто каждое слово причиняло ему боль. Будто каждым словом он признавал поражение. Каждое слово - как "виновен" в конце приговора, который он выносит себе сам.
- Я понял. Я разберусь. Ты... держись.
- Разберешься?! - презрение к самому себе разом сменилось в голосе Данте возмущением и чуть ли не испугом. Верджил почти улыбнулся - младший, как и всегда, схватывал налету. - Что тебе предложили эти ублюдки? Не соглашайся, придурок, не смей! Выкинь комлинк и убирайся подальше, тебя же засекут!
Связь тут же прервали, и через некоторое время Верджил снова услышал голос агента Инквизиции.
- Убедились? Ваш брат не из тех, кого легко сломать. Тем не менее, пока я не получу весомых подтверждений тому, что Вы добросовестно выполняете свои обязательства по контракту, с ним будут обращаться как с закоренелым еретиком, скрывающим важную информацию. Ведь о Кустос Аэтернам он рассказал только под соответствующими и весьма редкими препаратами, а когда их действие закончилось, и не подумал проявить смирение, хотя ему очень настойчиво предлагали. Так что советую поторопиться с решением. Итак?
- Я согласен.
- Прекрасно. В качестве, хм, жеста доброй воли, я обеспечу Вам возможность спокойно работать. Гончих возьмут на сворку, но я не советую Вам забываться.
***
- Поработай с ним, Никодемиус, у тебя появилось время.
- С радостью, господин. Я виноват, что истратил блокатор, но я искуплю вину. Еретик будет молить о смерти.
- Мне не нужно, чтобы он молил о смерти. Не перегибай палку. Изучи его. Заставь склониться, но не ломай окончательно. Он нужен мне живым и послушным, но способным соображать. Полукровку, шуткой Имматериума сочетающего в себе демоническую мощь и человеческое сознание, контролировать будет куда легче, чем демона, даже заключенного в смертное тело. Сыграй на его человечности, обработай, пусть раскается во грехах, хоть на словах примет веру... Возьми в помощники какого-нибудь преподобного отца поблагостней и поблаженней, а лучше утешительницу. Хороший арбитр и плохой арбитр - в данном случае прекрасная тактика.
- Да, господин, как прикажете. Позвольте спросить?
- Спрашивай.
- Не должен ли я участвовать в зачистке богомерзкого культа еретиков?
- Не должен. Еще рано, Никодемиус.
Примечание автораПримечание автора: следующая глава (№5) будет закрыта на 18+.
@темы: Портал: Огонь, Уровень 7, "Небо без звезд", Devil May Cry/Warhammer 40000
Какой кошмар с Данте приключился( Умеют там "работать" с псайкерами( И интересно, что брат Никодемиус сам псайкером оказался. А у Данте способности все же развиваются, как мне кажется, раз он смог от ментального вторжения освободиться.
- Больно... - собственный шепот хлестнул словно плеть.
Бедненький
Подошел к ограждению, расстелил на порядком загаженном битуме тонкий пенополиуретановый коврик, сбросил пиджак и
Почему-то здесь я вспомнила про снайперскую винтовку, а нет, оказался бинокль))
Очень интересно было читать, как работает Вергилий, как он все четко планирует, проверяет все возможности, выслеживает потенциальных информаторов. Правда, задача действительно неосуществимая, и так я думала, пока не объявился клиент))
Такое себе могла позволить только Инквизиция. Которой опасались и арбитры, и многие служители Экклезиархии, и даже власти, не говоря уж о простых гражданах Империума.
Жесткая структура, но на то она и Инквизиция)
Полукровку, шуткой Имматериума сочетающего в себе демоническую мощь и человеческое сознание, контролировать будет куда легче, чем демона, даже заключенного в смертное тело. Сыграй на его человечности, обработай, пусть раскается во грехах, хоть на словах примет веру...
Я так понимаю, все это дело с Кустос Аэтернам было изначально затеяно, чтобы найти полудемонов и обратить их в свою веру? Или просто сделать из них управляемое оружие. Мне очень жаль Данте, и страшно от того, что его ждет, но, думаю, он не сдастся.
Хотя после этого:
а лучше утешительницу.
следующая глава (№5) будет закрыта на 18+.
Уже не знаешь, чего и ждать)
Какой кошмар с Данте приключился( Умеют там "работать" с псайкерами(
То так.
А у Данте способности все же развиваются, как мне кажется, раз он смог от ментального вторжения освободиться.
Либо так, либо способности обострились в стрессовой ситуации, либо высокая устойчивость к телепатии может быть у него врожденной. Свобода трактовки. ))
Почему-то здесь я вспомнила про снайперскую винтовку, а нет, оказался бинокль))
Для снайперки еще не время.
Очень интересно было читать, как работает Вергилий
Ура, я рада, что зашло! )))
Я так понимаю, все это дело с Кустос Аэтернам было изначально затеяно, чтобы найти полудемонов и обратить их в свою веру?
Не совсем, но близко. ) спойлер?
Мне очень жаль Данте, и страшно от того, что его ждет, но, думаю, он не сдастся.
Уже не знаешь, чего и ждать)
Интрига
Либо так, либо способности обострились в стрессовой ситуации, либо высокая устойчивость к телепатии может быть у него врожденной.
Вариантов много))
Для снайперки еще не время.
О, значит, она все же будет?))
читать дальше
Интрига
Жду продолжения!))
Все так любят снайперов... )) Но согласна - в снайперской винтовке
особенно в сочетании с Верджиломесть нечто неизъяснимо привлекательное. ))Не повезло близнецам, что так попались этим господам(
И это еще не самый плохой вариант - могли попасться более пуритански настроенным личностям. )
рано или поздно, их бы, наверное, все равно разоблачили, в таком мире жить(
Ага, шила в мешке не утаишь, а уж с их характерами и подавно. )
Я бы это подчеркнула)))
И это еще не самый плохой вариант - могли попасться более пуритански настроенным личностям. )
Ну да, так, по крайней мере, Инквизиторы заинтересованы в том, чтобы они были живы. Хотя в случае с ними, наверное, неизвестно, что хуже.
Ага, шила в мешке не утаишь, а уж с их характерами и подавно. )
Особенно с характером Данте))
Ну да, так, по крайней мере, Инквизиторы заинтересованы в том, чтобы они были живы. Хотя в случае с ними, наверное, неизвестно, что хуже.
Вот да. )
Особенно с характером Данте))
Да оба хороши. )) В тихом омуте Верджила такие черти водятся, что Мундус с Hell Sloth'а покажется. Он просто тут не успел накуролесить как следует. )
У него еще все впереди?))
У-упс! Пожалуйте в камеру до того момента, как привезут новый?)
- Да он и так не шибко-то может, - фыркнул старший охранник. - Что, брат Никодемиус, укусил он тебя, что ли? Так не надо руками у него перед носом размахивать, небось на его месте ты бы еще не так кусался.
Прямо прониклась охранниками))
Бар Под Белым Крылом, где они сидели,
Рано ушел, или рано не пришел, эх, Вергилий, тебя бы туда))
Говорят, только в глаза посмотрит, по головке погладит - и самый злостный колдун ему все тут же выкладывает.
Почему-то мне представили такие жутки руки, которые пусть лучше гладят, а не крошат череп)) Но забавно!
И все же, пока он ел, ему то и дело казалось, что за ним наблюдают. Он пару раз оглядывался, но не заметил никого подозрительного.
А, так он всё же наблюдает! Отлично)
вечер для него закончился. Мгновенно и без предупреждения.
Подумалось, что его убили)
- Ты?! Не может быть! Как?.. - Просто. Это моего брата ты сегодня истязал.
Ну вот, не поиграли в галлюцинации))
пока Вы работаете на меня, смерть Вашему брату не грозит.
У Верджила потемнело в глазах. Он понял, только теперь, наконец, понял, кем на самом деле был их заказчик.
У-у, какая у них хитрая многоходовочка!
- Разберешься?! - презрение к самому себе разом сменилось в голосе Данте возмущением и чуть ли не испугом. Верджил почти улыбнулся - младший, как и всегда, схватывал налету. - Что тебе предложили эти ублюдки? Не соглашайся, придурок, не смей! Выкинь комлинк и убирайся подальше, тебя же засекут!
Данте очень заботливый))
а лучше утешительницу.
Примечание автора: следующая глава (№5) будет закрыта на 18+.
Ого! Там будут или крутые пытки, или крутая утешительница)))
- Да, господин, как прикажете. Позвольте спросить? - Спрашивай. - Не должен ли я участвовать в зачистке богомерзкого культа еретиков? - Не должен. Еще рано, Никодемиус.
Всё бы им еретиков уничтожать))
И где-то потерялась цитата про "терпит боль как космодесантник" - так вот, какой бы космодесантник мог бы выйти!)
Ага, а доставка редкой штуки могла бы затянуться и на месяц, и на два. Если бы не было запасной дозы. )
Прямо прониклась охранниками))
))) Они ребята простые, но душевные.
Почему-то мне представили такие жутки руки, которые пусть лучше гладят, а не крошат череп)) Но забавно!
Просто он же телепат, как оказалось, а чтение мыслей по правилам Dark Heresy требует прикосновения. )
А, так он всё же наблюдает! Отлично)
Big brother is watching, ага. ))
Ну вот, не поиграли в галлюцинации))
Верджил был не расположен к играм в этот вечер. ))
У-у, какая у них хитрая многоходовочка!
Инквизиция же. )))
Данте очень заботливый))
Да-да, он такой!
Всё бы им еретиков уничтожать))
Да вообще ужас, только волю дай. ))
какой бы космодесантник мог бы выйти!)
Неее, Данте не пойдет их форма.
Нельзя такую красоту скрывать?))
Если бы не было запасной дозы. )
Была в этом предусмотрительность))
))) Они ребята простые, но душевные.
По ним видно)
Именно! ))